"Run Devil Run"  (1999)

   The Interview CD

  Продюсер: Эдди Памер (Eddie Pumer)

   Интервьюер: Лора Гросс (Laura Gross)

В течение многих лет я мечтал создать рок-н-ролльный альбом и  делился этой мыслью с Линдой. Ей тоже очень нравилась эта идея. Её привлекала идея создания мною альбома, состоящего не из песен, которые я играл в составе группы Битлз. И когда я стал планировать этот проект, я начал вспоминать времена группы Битлз и сам процесс работы. Как это происходило: в 10 часов ты должен быть уже в студии, приготовить свой инструмент, запись уже начиналась в 10:30. Потом приходили все остальные. Намечались песни, которые должны были прорабатываться, и за три часа надо было уже записать 2 песни. Затем с 1:30 до 2:30 – обед, а затем ещё 3 часа работы и ещё 2 песни. И таким образом, мы работали над многими альбомами, такими как "Revolver", "Rubber Soul" и другими ранними альбомами. И мне это так нравилось, потому что не было ни на что времени, кроме как на музыку. И я подумал, что было бы великолепно поработать сейчас именно таким образом. У меня возникла своего рода профессиональная ностальгия. А другой факт, который я заметил при подготовке этого проекта – это то, что когда мы с Джоном писали песни, мы писали всё только за неделю до начала работы. И когда приходили наш продюсер Джордж Мартин и инженер и спрашивали нас «ну так что же мы будем делать», мы просто доставали наши гитары и исполняли им песни. И чаще всего Ринго и Джордж тоже не имели представления, над чем сейчас они будут работать. Поэтому это было очень свежо. То есть это означало, что все слышат это в первый раз, а решать нужно было очень быстро и сейчас. То есть ты принимаешь решение инстинктивно, ничего нельзя оставить на потом. Поэтому я и захотел воссоздать ту же атмосферу в настоящем, что я, собственно, и сделал. Я снял на неделю "Abbey Road" студию, студию №2 – это очень старая студия. Я позвонил своим старым друзьям и даже некоторым новым людям, просто подумав, кто бы мог создать хорошую группу. Дэвид Гилмор был заинтересован сразу поработать на гитаре, мой старый друг, и Мик Грин, с которым я работал раннее. Они оба отличные музыканты-рок-н-ролльщики, но разные. Я знал, что буду играть на бас-гитаре, я же и пел. Я пел и играл только на бас-гитаре в группе Битлз и мне хотелось именно этого. Так же Йен Пейс из группы "Deep Purple" был заинтересован, и Пит Уингфилд, который считается очень хорошим рок-н-ролльным пианистом, клавишником. И у нас у всех было ощущение, что мы действительно вернулись в прошлое. В этом смысле огромную роль играла именно студия. Что хорошо, что эту студию владельцы Abbey Road совсем не изменили. Здорово то, что там было записано много великолепных песен не только группы Битлз, но и других музыкантов. Поэтому они поняли, что изменив её, они нарушат атмосферу. Там много студий, но именно эту они не трогали. Поэтому когда приходишь туда, это уже прошлое, потому что её месторасположение уже для тебя прошлое. Я думаю, для всех ребят это было ностальгично в какой-то степени. Дэвид Гилмор работал много в этой студии с группой "Pink Floyd", поэтому тоже знает эту студию. Это великолепная комната, там отличный хороший звук. И надо было признать ту формулу, что если отлично звучало то, что мы быстро делали с группой Битлз, то и сейчас всё должно звучать хорошо. Там есть определённый запах, для меня – это домашний запах. И когда я появился в понедельник утром, я принёс с собой кассету с песнями. Прежде всего я задумался, какие песни я люблю, какие живут у меня в памяти с самого детства. Я собрал 25 песен, которые я не записывал с группой Битлз, но я их помнил и очень любил. Причём, это песни так называемой категории «Б» - неизвестные песни или малоизвестные. И вспоминая начало нашей карьеры в Битлз, когда мы работали на больших концертах и перед нашим выходом выступало ещё несколько групп (во времена, когда мы ещё не были слишком популярны),  мы подготавливались в раздевалке и слышали сначала одну рок-н-ролльную песню из нашей программы, потом вторую, и так прослушивали почти весь наш акт в раздевалке. И тут мы поняли: что-то нужно с этим делать. В результате мы стали искать рок-н-ролл категории «Б». И, кстати, это было первой причиной, заставившей нас с Джоном начать писать. Мы поняли, что это единственный способ иметь оригинальную программу и не давать доступ другим к нашему материалу. Поэтому у меня и была очень большая коллекция таких малоизвестных песен. И что я делал при подготовке этого проекта. Прямо как тогда, когда мне было 15 лет, я садился, включив песню на магнитофоне, прослушивал первую строчку песни, останавливал магнитофон, записывал её и продолжал дальше. И это было великолепное чувство, я не делал этого со времён моей юности. И это было здорово.

В понедельник утром на той самой неделе я пришёл в студию, настроил инструменты, достал свой заветный конверт с текстами песен, пролистал их, выбрал ту, с которой хотелось начать и спроил у ребят, знает ли кто-нибудь её, например, песню "No Other Baby". Никто не знал - это естественно, так как многие песни очень старые. И я просто проигрывал им песню. Где-то минут 15 уходило на объяснение деталей, но все ребята настолько первоклассные музыканты, что они просто, как говорится, расходились по своим инструментам. Потом пробовали, записывали пару вариантов, проигрывали ещё раз - наилучший - и всё, на этом всё заканчивалось, и объявлялась следующая песня. И так мы пробежались по всем песням. За неделю мы записали 19 песен. Я думаю, что мы все получили огромное удовольствие от этой работы. Тут кто-то спрашивал меня, возникали ли у нас своего рода личные разногласия, но на это просто не было времени. Всё было по графику: песня - ланч - опять песня. Это была действительно напряжённая работа, но мы получали огромное удовольствие. А в 5:30 вечера все уже говорили друг другу "до свидания" и расходились по домам. Это можно было сравнить с работой в офисе - по часам. Но было очень здорово. Чаще всего мы заканчивали день с четырьмя записанными песнями. И это было очень свежо, весело и энергично. Просто напросто ни у кого не было шанса сказать, например, "мне нужно часок поработать над вокалом или ещё над чем-нибудь". Мы говорили: "Нет, милый. У нас нет лишнего часа даже на всю песню". И как только все поняли, что проиходит на самом деле, все влились в работу. Дело в том, что не было времени просто думать. Это как в реальной жизни, когда тебе надо принять моментальное решение: например, ты стоишь на перекрёстке двух дорог. И мне кажется, что чаще всего именно настроение человека позволяет ему принять правильное решение. И я подумал, что такой метод работы может быть самым эффективным. Кстати, ключевой фразой всю неделю у нас была фраза "Не думать!" Например, барабанщик начинает задумываться: "А что, если мне вступить вторым планом там, а не здесь". А мы ему: "Ты задумываешься". И он: "Да-да, прошу прощения". То есть, это было самым худшим, что можно было сказать, что я буду что-то обдумывать или могу сделать это как-то по-особенному. мы все в ответ кричали: "Не думать!" То есть для нас было противозаконно именно думать. И я полагаю, это в альбоме проявилось именно в хорошем смысле, потому что рок-н-ролл - это либо когда ты его играешь, либо нет. Я знал, что мне надо играть и петь, на меня смотрят ребята, а у пульта ещё через стекло на меня всё время смотрел Мик Грин, который всё время над нами смеялся и заставлял меня смеяться. У нас была отличная атмосфера. У нас не было времени размышлять, да мы и не хотели. И в каждой записанной песне на альбоме чувствуется что-то инстинктивное, тем более ты знаешь, что тебе нужно закончить сейчас, чтобы все пошли домой. Таким образом, ты получаешь вызов всем своим инстинктам, всему своему музыкальному профессионализму. Нет возможности доводить до совершенства целую неделю. Я знаю, что я могу петь, я умею играть на бас-гитаре, но я должен это сделать хорошо, одновременно, сейчас. И так же все остальные ребята. И, да, все записанные версии - это "живые" первоначальные версии нами сыгранных песен. Не было никакого серьёзного монтажа, поправок. Может быть, когда мы уже комбинировали альбом, мы поправляли что-то тут, что-то там. Но в основном, это "живые" записи песен, очень спонтанные. мы иногда импровизировали в тексте, что собственно и убиралось потом. Но всё, что вы слышите на альбоме, это то, что происходило на той неделе.

Ко мне подходили люди и говорили по поводу смерти Линды: "Да, это большая трагедия в жизни. Но единственный способ не сникнуть - это работать и работать". Но я подумал, что нет, это для меня слишком легко. И я просто занимался тем, к чему лежала душа. но к концу года я решил, что займусь действительно тем, что давно хотел. И проект, к которому я хотел приступить в первую очередь, о котором я рассказывал ещё Линде, когда она была жива - был именно рок-н-ролльный альбом. Поэтому захотелось начать именно с него. Тем более, это было легко: не надо задумываться над работой - это, как говорится, базовый рок-н-ролл. Я просто могу получить удовольствие от работы, что и произошло. Мы действительно все были заняты, очень много работали, было какое-то обязательство, какой-то кураж. И это была как терапия, то есть вспомнить эти песни, снять их с души, поделиться с кем-то. Ещё с тех пор, как Линда умерла, я практически не пел: не было никаких вокальных работ. Я писал, делал некоторые наброски, просто не было возможности, случая. А когда пишу, я обычно напеваю, но это очень маленький, внутренний, голос. И в воскресенье вечером, перед тем понедельником, я просто не знал, могу ли я петь. Но мало того, что я не знал, могу ли я петь после года перерыва и как исполнять эти песни, я ещё и не знал свою часть исполнения песен на бас-гитаре. Я этого никогда не делал. Но потом меня осенило, что здорово то, что другие ребята не знают своей части тоже. И это спасало. Но я разыграл свою часть бас-гитары, понял, что это. И понял, что я могу, что я с лихвой отпрактиковал это за все годы. Для меня петь и играть на бас-гитаре одновременно - это вся моя карьера в группе Битлз. И я, может быть, самый натренированный человек в мире.

Я люблю рок-н-ролл за настроение веселья и праздника. Но были песни, которые я помнил, например, песня "Lonesome Town" Рики Нельсона - я был его большим поклонником - и это очень грустная песня. Конечно, сейчас она более содержательна для меня. То есть, есть грустные песни в рок-н-ролле, но в основном, это очень высокая по настроению энергичная музыка.

Когда я подбирал песни для альбома и писал текст этих песен, я ещё и сочинял сам. И вместо того, чтобы писать баллады, я подумал: раз уж я делаю рок-н-ролльный альбом, почему бы мне не написать парочку рок-н-ролльных тем. Они могут пригодиться - мало ли, не хватит материала. Я очень люблю писать рок-н-ролл. Кстати, это довольно сложно. Многие авторы говорят, что всегда легче написать балладу, хотя кажется, что сложнее. Всегда трудно добиться искренности, неподдельности чувств и настроения в рок-н-ролле, потому что ты не чёрный, ты не живёшь на юге, ты не бедный парень, сидящий на терассе дома с блюзовой гитарой в руках. В этом вся сложность - ты не можешь пережить всё то, что породило рок-н-ролл. Но я так люблю рок-н-ролл, что я лишь могу воссоздать лишь свои собственные ощущения, моё восхищение людьми и этими блюзами, которые я слушал ещё мальчиком. Поэтому мне кажется, что всё началось с песни "What It Is", которую я наигрывал на пианино, я писал её, только отчасти задумываясь, что её можно превратить в рок-н-ролл. Мысль была где-то в подсознании. Я написал её, когда Линда была ещё жива. Это была просто хорошая песня, которую можно было исполнить для неё. То есть у меня были просто свои сентиментальные мысли, связанные с этой песней. В общем-то никакой истории вокруг этой песни нет. Я её написал для Линды. А потом я подумал, почему бы не продолжить в том же духе, духе рок-н-ролла. Вторая песня - "Run Devil Run" - это одноименная песня с этого альбома. А третью я уже записал по предложению продюсера. Ему понравилось, и так родилась песня "Try Not To Cry". У неё больше поп-звучание, но всё равно она сохранила рок-н-ролльный бит. И таким образом, эти песни пришли в альбом.

Однажды мы с сыном были в Атланте, и мой сын Джеймс захотел прогуляться по старому городу среди простых людей. Я тоже люблю гулять в таких местах. Мы ходили по кварталам и наткнулись на магазинчик - что-то вроде магазина "вуду", где вы можете купить всё что-угодно: различные заговоры от проказы и т.д. И в витрине стояли соли для ванны, отгоняющие духов. А на одной банке было написано название "Беги, дьявол, беги". Я подумал: "Класс, вот это название! Шикарное название для заглавной песни". И сразу же после этого случая я поехал в отпуск, где начал писать песню с таким названием. она ложилась очень легко. Кстати, я её сочинил, когда ходил на яхте в море, но она не имеет ничего общего с морем, а скорее с болостистой Алабамой, но ты можешь позволить своему воображению полетать, когда отдыхаешь.