Пол Маккартни: что это?

La Blogotheque, 22 октября 2007

"Пол Маккартни" - слова, которые и в самом деле хорошо гармонируют: непринуждённая креативность, уникальная история сочинения песен и долгожительство в музыкальном бизнесе, о котором сегодняшние музыканты могут только мечтать. Попытайтесь поместить "Frog Song" и "Helter Skelter" в одно предложение, добавьте рыцарство и одержимость таблоидов его личной жизнью, и очень скоро вы осознаете, почему Пол Маккартни является непреходящим феноменом. La Blogothèque организует концептуальную дискуссию с ним самим: "Пол Маккартни, что это?"

Вы собираетесь вновь посетить Париж для эксклюзивного выступления в зале Олимпия (22 октября). А когда вы впервые приехали в Париж?

Пол: Мой первый визит в Париж состоялся вскоре после того, как Джону Леннону исполнился 21 год. Его тётя из Шотландии подарила ему огромную по нашим тогдашним меркам сумму денег, 100 фунтов стерлингов. Мы решили на эти деньги отправиться в путешествие автостопом. Мы намеревались провести в Париже всего одну ночь, а затем продолжить свой путь в Испанию, но нам так здесь понравилось, что мы остались на неделю. Мы были всего лишь двумя юными парнями, бродящими по Монмартру, спрашивая проституток, не знают ли они, как нам добраться до отеля: "avez-vous une hotel pour la nuit?", к сожалению, они не знали. (смех)

Больше всего нас привлёкал французский стиль. Одежда была интересной, поскольку это было время Джульетт Греко, Франциазы Харди и различной богемы, к которой мы питали достаточный интерес, и мы все сходили с ума от Джульетт Греко. И конечно же, здесь была Бриджит Бардо, которую мы считали свои идолом.

Каково это было - выступать в Олимпии?

Пол: Олимпия была необычным местом для нас, мы никогда не видели столько парней в зрительном зале. Обычно на наши концерты приходили, главным образом, девушки и горстка парней, а в Париже были преимущественно парни. Жандармы били их своими дубинками, которые, как нам казалось, были слишком тяжёлые. Мы привыкли к тому, что все прыгали и кричали, для нас это было нормально, но жандармы определённо видели в этом своего рода мятеж. Мы посетили спектакль Сильвии Вартан, которая была очень очаровательной, но общались мы с ней немного. Она также не пригласила нас к себе, не знаю почему, но мы бы это очень оценили! (смех). Мы также встретились с Джонни Холлидеем, Винсом Тэйлором и им подобными музыкантами.

Я не понимал тогда значимость Бруно Кокатри, я лишь полагал, что "если он получил известность за пределами Франции, значит он важная персона". Для меня это очень интересно вновь вернуться сюда с новым пониманием истории, однажды ты узнаёшь о связи этой концертной площадки с Эдит Пиаф и т.д... Песня "Michelle" была написана под огромным влиянием от композиции Эдит Пиаф "Milord", которая была большим хитом в Англии. У меня был очень хороший школьный друг, чья жена учила французский. Поэтому я поговорил с ней и спросил "могу ли я подобрать рифму к слову Michelle?", и она проговорила "belle?", и помогла мне с остальной французской частью текста.

Когда вы впервые стали осознавать, что развиваете свой собственный стиль, чем заимствуете что-то у других музыкантов, как старших, так и равных вам по возрасту?

Пол: Наши главные герои были из Америки, Элвис, Литтл Ричард, Джерри Ли Льюис, Бадди Холли, Фэтс Домино, а позднее музыканты, записывающиеся на Motown, поскольку они были очень изобретательны. Боб Дилан также оказал на нас огромное влияние и продолжает влиять на меня, я очень восхищаюсь им и уважаю.

Нам понадобилось несколько лет песенного творчества прежде, чем мы начали понимать, что начинаем развивать свой собственный стиль. Для меня главным поворотным моментом стала песня "From me to you", потому что она была довольно прямолинейна (начинает петь "if there's anything that you want, if there's anything..."), но затем середина (поёт "I got arms that long to hold you") и *этот* аккорд в середине был немного более сложный, чем всё, что мы написали до этого.

Вы покинули группу Beatles, когда вам было 28 лет, как вам удалось справиться с давлением?

Пол: В тот момент я сформировал новую группу с моей женой Линдой. Мы направили на это все наши усилия и снова сoздали себе имя. Это было достаточно сложно, так как всё наше творчество находилось в тени Beatles. Для любой группы в теперешние времена присутсвует подобный элемент, поскольку Beatles выпустили так много хороших песен, что это трудная задача - быть лучше, чем они. Мне пришлось перегруппироваться, и к середине 70-х гг. Wings стала довольно хорошей командой.

Аудиовизуальная среда изменилась до неузнаваемости, как вам удалось приспособиться к новому способу подачи материала?

Пол: У меня всегда ко всему одно и то же отношение, которое было всегда. У меня на самом деле достаточно хорошие отношения с прессой, если сравнивать с другими, она мне не слишком сильно досаждает. Но если такое случается, мне приходится смотреть на это философски. У меня нет никакого намерения что-то доказывать людям и говорить "Послушайте, это неправда", если я не хочу воевать с прессой. Но остановить всемогущую прессу мне не под силу, она подобна лавине, а я лишь парень с лопатой, которому приходится ужасно много чего разгребать. Я не вмешиваюсь в это, и верю, что правда всё равно всплывёт.

Пол Маккартни практически стал концепцией, которая имеет множество значений для разных людей, вас считают "неотъемлимой частью Британии", как вам удаётся уживаться с этим?

Пол: В некоторой степени я думаю о Поле Маккарти, как о "нём". Я знаю, что это я, но часть меня очень личная, возможно, более личная, чем она бы была, не будь я Полом Маккартни. Но я знаю, что мне нужен баланс, чтобы оставаться нормальным. У меня есть некоторое количество друзей, в компании которых я чувствую себя обычным человеком. Если я приезжаю в Ливерпуль к моей семье, я обычный человек, каким всегда был. На самом деле это достаточно раздражает: "Разве вы не знаете, наколько я знаменит? - О, замолчи, Пол". На самом деле я шучу. Но в моём окружении есть достаточно людей, которым я могу доверять, и мне кажется, что это уловка. Хотя я знаю наверняка, что вы обсуждаете, я и в самом деле деле иногда просыпаюсь по утрам с мыслями "Боже мой, неужели я и есть тот парень, неужели это то же самое тело, что принадлежит мне?" Это достаточно странно. Но мне кажется, что многие знаменитости испытывают то же самое. Это часть игры. Вы раздваиваетесь, и очень важно разделять этих людей.

Я пытаюсь различать себя и мою публичную персону, я довольно упорно работаю над этим. Поэтому если я нахожусь в ресторане и обедаю, а кто-то подходит за автографом, я могу сказать им: "Слушайте, это личный момент для меня, вы должны меня извинить, я надеюсь, что вы понимаете" и большинство людей со мной соглашаются. Они же понимают, что ты просто пытаешься быть обычным парнем, и это хорошо с их стороны, что они уважают моё право на частную жизнь, поскольку требуют того же для себя. Поэтому не всегда всё так плохо, как вы думаете.

Пол Маккартни - это также музыкальный подчерк, как вам удаётся не быть пленником своего собственного стиля?

Пол: Ну например, альбом Memory Almost Full открывается песней, в основу аранжировки которой легла мандолина ("Dance Tonight"). Я купил мандолину в моём любимом гитарном магазине, в который я часто хожу в Лондоне. Для меня она как скрипка, без традиционной гитарной настройки, поэтому я совершенно не знал аккорды. Это отбросило меня во времена, когда мне было 16, и я пытался постигнуть гитарные аккорды, и это очень освежающее чувство. Поэтому это то, что я делаю: и выходит что-то, характерное для меня, а что-то - совершенно чуждое, надеюсь, что я достаточно разнообразен в музыке, чтобы не навешивать на меня ярлыки.

Пытались ли вы когда-нибудь разрушить то волшебство, которое стоит за авторским партнёрством Леннона/Маккартни? Почему оно дал именно такие результаты?

Пол: Ответ прост: мы оба были очень хороши. Это не очень скромно, но я думаю, что сейчас мы можем оглянуться назад, и я в праве сказать подобное, поскольку это больше не подвергается сомнению. Большинство наших ранних песен, написанных нами вместе, сводится к "She Loves You", "I Wanna Hold Your Hand".

Но затем я по большей части в одиночку написал "Eleanor Rigby", а он самостоятельно сочинил "Nowhere Man". Причина заключалась всего лишь в том, что мы стали жить отдельно. Это было физически. Вскоре мы стали жить вместе в отельных номерах, поэтому тогда было написано так много материала. Когда Beatles распались, хотя каждый из нас потерял соавтора, из-за того, что мы уже привыкли писать каждый сам, и это не было трудным.

Но хотя мы работали по отдельности, мы почти всегда показывали друг другу песню перед записью. Я помню, как однажды принёс "Paperback Writer" Джону. Я на самом деле завершил её. Я просто написал текст, который выглядел в форме письма: молодой честолюбивый писатель, сочиняющий для издательского дома, "dear Sir or Madam as the case may be...". и вот я прочёл его вслух, и Джон сказал: "потрясающе, отлично". И 'это' иногда очень важная часть творческого сотрудничества, когда кто-то просто соглашается, что композиция завершена. Я мог делать то же самое и по отношению к нему. Иногда что-то нужно было подправить, написать дополнительный припев, и мы вновь приступали к работе. Но нам достаточно повезло, у нас никогда не было скучного процесса сочинительства, что просто изумительно, когда ты думаешь об этом.

Каков ваш секрет написания песен? Требуется ли вам какие-то специфические обстановка и настроение?

Пол: Вы отправляетесь куда-то, в комнату, где есть пианино или гитара, если вы хотите быть более мобильными. И я пользуюсь всё тем же методом, что и всегда, когда начинаю играть на гитаре или фортепиано, и смотрю, куда это приведёт. Вам просто нужно иметь хорошее чутьё, как у сыщика, чтобы идти по следу хороших идей.

Я пишу, когда достигаю определённого настроения, особенно когда я пишу альбом, я заканчиваю его, выпускаю и исполняю эти песни со сцены. Затем я позволяю себе небольшой отдых, и тогда я начинаю думать: "в этот раз я написал что-то ещё". Это хорошо, поскольку я оставляю это занятие на некоторое время, перезаряжаю свои батареи, и идеи становятся немного более свежими за тот период, когда я ненадолго перестаю сочинять. Недавно я прочёл "Праздник, который всегда с тобой" Хемингуэя о его жизни в Париже в бытность молодым писателем. Он говорит то, с чем я в высшей степени согласен: в конце дня он заканчиват свою работу и идёт либо домой, либо в бар. Но он никогда не будет в этот момент обдумывать свой рассказ или персонажей, тогда как многие его современники засиживались ночами. Он считал, что лучше всё оставить и вернуться к этому на следующий день, поскольку все идеи могут просто превратиться в маринад. Это в самом деле хорошая точка зрения о работе твоего подсознания. И вам приходится верить в это изо всех сил, но я стою на этом достаточно твёрдо.

Музыка всегда была моей страстью, просто слушать музыку. Я много разговаривал об этом с моими друзьями, и мы пришли к выводу, что мы все начинаем как слушатели. Затем загремел рок-н-ролл, по некой причине мы решили, что должны этим заниматься сами. Это стало возможным. И когда я начал этим заниматься, я привязался к процессу, как к наркотику. Было очень трудно из этого вырваться. Такое это было мистическое и загадочное событие. Ты садишься, не имея ни малейшего понятия о том, чем ты собираешься заниматься, и внезапно твои мысли генерируют мелодию, аккорды, и вот ты и получаешь ответ. Иногда это вносит проблемы в твою жизнь, порой это награда иметь возможномть осознавать, что ты создал что-то волшебное. Я занимаюсь этим просто потому, что мне это нравится. Я также считаю, что это очень хорошая терапия. Так что когда бы вы не проходили через трудные времена, как я сейчас, это действительно здорово иметь возможность убежать от них в музыку.

Перевод: MaccaRock