Пол Маккартни: басист и гитарист

Использованы фрагменты интервью Пола Маккартни журналам Guitar Player от июля 1990 и Bass Player от августа 1995 года.

Как ни странно, мне всегда нравился бас. Мой отец был музыкантом, и я помню, как он давал мне небольшие уроки. Это не были настоящие уроки в полном смысле этого слова, но, например, когда что-нибудь передавали по радио, он говорил: “Слышишь эти низкие звуки? Это бас.”. Он объяснял мне, что такое бас, и еще давал маленькие уроки гармонии. Так что, когда я пришел в “Битлз”, у меня благодаря ему уже был небольшой запас музыкальных знаний, хотя и очень непрофессиональных. Потом я начал слушать других басистов - в основном на записях фирмы Motown. Со временем моим героем стал Джеймс Джеймерсон, хотя само его имя я узнал совсем недавно. Я и не знал, кого, собственно, слушал все эти годы - на пластинке всегда значилось только имя солиста... Нам очень нравились все эти вещи вроде I Heard It Through Through The Grapewine. Нас привлекала только игра музыкантов, мы не обращали внимания на великолепный вокал на переднем плане... Когда меня спрашивали, кто мой любимый басист, я говорил: “этот парень с Motown’a”. Но я понятия не имел, кто это был, пока Джеймс Джеймерсон младший не написал мне, что собирается организовать большой проект, чтобы сделать имя своего отца достоянием общественности. Я принял в нем участие, и вышло очень удачно. Я был очень рад, что смог оказаться полезным. (Речь идет об издании под названием Standing In The Shadows Of Motown: The Life And Music Of Legendary Bassist James Jamerson[Hal Leonard.])

Джеймерсон и Брайан Уилсон из “The Beach Boys” повлияли на меня больше всего. Джеймс - потому что он был очень хорошим, мелодичным басистом, а Брайан - потому что он играл непривычно, забирался в неожиданные места. С “The Beach Boys”, когда вся группа играла в “до”, бас мог оставаться в “соль”, как бы придерживая всех. Я начал понимать, какую власть имеет в группе басист. Власть не мстительную - ты просто можешь управлять всей группой, держать ее под контролем... И, сообразив все это, я особенно заинтересовался игрой на бас-гитаре.

Я постоянно заимствую понемногу то тут, то там. Это называется испытывать влияние. Испытывать влияние или воровать. Знаете, как говорится? Хороший художник заимствует, великий ворует. Это и делает нас великими музыкантами, потому что мы наворовали огромное множество всего... В блюзе то же самое - люди снимают ходы друг у друга. Это часть радости, которую получаешь от жизни. Ты слышишь потрясающий рифф и говоришь: “Ух, ты!” Слышишь новый аккорд и восклицаешь: “О боже, вот оно!” В Ливерпуле мы в буквальном смысле отправлялись за несколько миль, чтобы добыть новый аккорд. Мы часами ехали на автобусе, чтобы встретиться с парнем, который, по слухам, знал аккорд B7. Никто из нас понятия не имел, как он берется. Он был как гуру. Мы пошли к нему домой, сели, и он несколько раз повторил этот аккорд для нас. Мы сказали “Замечательно, спасибо” и отправились домой, чтобы попрактиковаться... Да, мы много позаимствовали у музыкантов Motown, но без малейших угрызений совести. Я рад, что сделал это.

Отвечая на вопрос о том, что партия баса в I Saw Her Standing There очень напоминает вещь Чака Берри I'm Talking About You:

 На самом деле, я признал это лет 20 назад. Когда я сделал это снова, совсем недавно, в статье было написано примерно следующее: “Он признает, возможно, необдуманно...” Я сказал: “Да ладно, народ. Я не собираюсь рассказывать вам, что придумал этот рифф, когда это сделал басист Чака Берри.” На самом деле, это гитарная партия. Великолепный рифф. И большинство людей, для которых мы играли, не знали первоисточник, так что мы были в относительной безопасности.

Абсолютно нормальное явление для тех лет, да и для музыки вообще. Достаточно посмотреть, сколько всего нового и разного выросло из You Really Got Me группы Kinks, вещи, которая сама по себе была творческим прочтением риффа из Louie Louie.

Я пришел в Битлз как лид-гитарист, потому что совсем неплохо играл на гитаре. Когда я не был на сцене, то играл еще лучше, но стоило мне однажды оказаться там, как мои пальцы вдруг стали невероятно корявыми и постоянно оказывались не на струнах, а под ними. Тогда я решил для себя, что это первое выступление было и последним в моей карьере лид-гитариста... Потом мы отправились в Гамбург, и перед этим я купил в Ливерпуле электрическую гитару Rosetti Solid Seven. (В другом месте Маккартни называет эту гитару Rosetti Lucky Seven. ) Это была ужасная гитара. Просто приятный на глаз кусок дерева. Она была очень мило окрашена, но это была кошмарная дешевая гитара. Она начала разваливаться в Гамбурге - от влажности, пота и от того, что ее постоянно ударяли.

В конце концов, я разбил ее - первые предвестья будущих “The Who”! Как-то на нетрезвую голову я ее разбил, и ей пришел конец. Так что мне пришлось сидеть спиной к аудитории и играть на фоно - пока я не купил новую гитару, мне больше ничего не оставалось.

Никто из нас не хотел быть басистом. Это не была роль номер один - мы все хотели быть на переднем плане. По нашим представлениям, на басу играл толстый парень, который стоял сзади. Никто из нас не хотел быть им - все хотели стоять впереди, петь, хорошо выглядеть и снимать девчонок.

Стю сказал, что он собирается остаться в Гамбурге. Он встретил девушку и собирался остаться с ней и писать картины. Все подумали: “Та-ак, у нас нет басиста...” И тут все вроде как посмотрели на меня. Так что бас мне в определенном смысле навязали, со словами вроде: “Ну... уж лучше ты.” Не думаю, что в это можно было втравить Джона - он бы сказал: “Вы че, шутите? У меня отличный новый Rickenbacker!” А я играл на фоно, у меня не было гитары, и я не мог даже сказать, что хочу быть гитаристом.

У меня были проблемы с одной из книг, которая была написана о нас, потому что тот парень очевидно меня не любил. Оно и ладно, но он начал придумывать целую историю о том, что я до такой степени хотел стать бас-гитаристом, что подстроил исключение Стюарта Сатклиффа из группы. По нему выходило, как будто я все спланировал для того, чтобы стать басистом Битлз. Помню, я позвонил Джорджу вскоре после того, как эта книга вышла, и спросил его: “Ты помнишь, чтобы я действительно старался избавиться от Стюарта и стать бас-гитаристом?” “Нет, тебе навесили этот бас.” - ответил он. “Никто из нас не согласился бы взять его”. “Вот и мне так помнится.” - сказал я. Потому что это правда - мы все хотели быть гитаристами.

В одной из сцен фильма “Backbeat” актер, играющий Маккартни, берет бас-гитару Стюарта Сатклиффа и играет на ней, перевернув ее под левую руку и зажимая струны привычной к этому правой. На вопрос, приходилось ли ему так делать в действительности, Маккартни отвечает:

Конечно, приходилось! Парни не позволяли перенатягивать струны на своих гитарах. Когда Джона не было на месте, я брал его гитару и играл на ней, беря аккорды вверх ногами. Джону приходилось делать то же самое с моей гитарой, и из-за меня он довольно неплохо навострился играть таким образом... Это как раз более необычно, а вот левши почти все могут играть на гитаре со струнами, натянутыми под правую руку.

Я могу играть как правша, но совсем немного - как раз для вечеринок. Если повезет, то к этому моменту все уже напились, так что никто не может поймать меня на ошибке.

Полу нужно было найти для себя бас-гитару и он отправился по музыкальным магазинам Гамбурга (дело было в 1961 году, во время второго визита “Битлз” в этот город). “В конце концов, я нашел маленький магазинчик в самом центре, и увидел в витрине бас-гитару в форме скрипки.” - говорит Пол.

Это был знаменитый “бас-скрипка”, модель Hofner 500/1, сделанный в Германии по образцу ранней модели гибсоновского баса. Маккартни вспоминает, что купил свою первую “скрипку” за сумму, примерно равную 45 фунтам (в марках, конечно), и настаивает на том, что это была модель для правшей, которую он впоследствии перевернул под левую руку, однако на всех фотографиях тех лет его можно видеть именно с фирменным “лефт-хендером”.

Подавляющее большинство американских и английских басистов в то время играло на Fender’ах.

“Fender как был, так и остается лучшим инструментом. Но для меня определяющим моментом была цена... Когда Джон и Джордж покупали свои гитары, сначала фирмы Gretch, а потом и Rickenbacker, они были готовы влезть в долги и брать кредиты. Но в меня было вбито, что этого делать нельзя, и я просто не мог рискнуть. Я думал, что если я на это пойду, мир рухнет. Так что я купил дешевую гитару. С другой стороны, Hofner’овский бас, сделанный в форме скрипки, был симметричен, поэтому переворачивая его под левую руку, ты выглядел не так глупо. И, однажды, купив этот бас, я просто в него влюбился. Потому я и использую его до сих пор. Для легкого изящного маленького инструмента у него очень богатый звук.

Я заметил, что держу Hofner не так, как держал бы большую, тяжелую гитару, которая нагружает тебя своим весом, и ты как бы становишься частью ее. Он такой легкий, что ты можешь играть на нем в более “гитарном” стиле, действительно быстро. Это происходит более естественно, чем если бы в руках у тебя был более тяжелый в физическом смысле инструмент.

Даже после того, как в студии Маккартни перешел на Rickenbacker, на концертах он продолжал использовать Hofner.

Меня знали по этой бас-гитаре в форме скрипки. Это как с Чарли Чаплином, знаете? Маленькая тросточка, усы, котелок - вот вам и Чарли. Если бы он выехал на мотоцикле с банданной на голове, все бы сказали - “а это еще кто такой?” Думаю, Hofner был моим отличительным знаком.

Маккартни до сих пор принадлежит его старый Hofner’овский бас, который был отреставрирован во время записи альбома Flowers In The Dirt. Он играл на нем в таких вещах, как My Brave Face и Veronica (с альбома Элвиса Костелло Spike). Кроме того, Пол использовал “скрипку” во время своих турне 90-х годов. На гастролях 89-90 годов в его руках также можно было видеть Rickenbacker из фильма Magical Mystery Tour, который теперь продается как “бас Пола Маккартни”..

Пол получил свой первый Rickenbacker модели 400 IS во время американского турне “Битлз” в августе 1965 года и начал использовать его в студии в октябре-ноябре того же года при записи альбома Rubber Soul.

Как только мы попали в Америку, то стали очень популярны, и однажды перед нами появился мистер Рикенбекер и сказал: “Джон, мы хотели бы вручить тебе подарочный Rickenbacker. А для тебя, Пол, у нас есть бас.” О, здорово! Презент от фирмы. Большое спасибо... Дармовая гитара была большой вещью по тем временам. За гитару парни готовы были душу продать. “Да! Да! Мы сделаем это, сделаем все что угодно! Могу я ее взять прямо сейчас?”

Мистер Рикенбекер в действительности был Ф.С. Холтом, возглавлявшим в то время фирму Rickenbacker. По словам Джона С. Холта, сына Ф.С. и нынешнего президента компании, вручение подарочных гитар Леннону и Маккартни произошло в разное время с промежутком почти в целый год.

Rickenbacker был очень хорошей бас-гитарой. Он лучше звучал на записи, имел более толстый удобный гриф и был гораздо более стабильным - не так быстро расстраивался, как Hofner.

С этого момента Пол использовал в студии попеременно Hofner и Rickenbacker, однако ко времени записи “Сержанта” в конце 1966-начале 1967 годов практически оплностью переключился на последний.

К гитаре я больше так и не вернулся, за исключением одного-другого отдельного соло, записанного с “Битлз”, вроде Taxman или Tomorrow Never Knows. Еще я сыграл рифф в Paperback Writer. А потом были такие акустические вещи, как Yesterday и Blackbird.

Своей любимой гитарной партией, сыгранной в составе “Битлз”, Маккартни считает ту, что была записана для вещи Taxman.

Я был под большим впечатлением от Джими Хендрикса. Это было мое первое знакомство с feedback’ом. В Лондоне я дружил с Джоном Мэйоллом из “The Bluesbreakers”, который заводил для меня множество пластинок - была у него такая ди-джейская жилка. Ты приходил к нему, он усаживал тебя, наливал тебе выпить и говорил - “Вот только послушай это!” - и часами глушил тебя BB King’ом и Эриком Клэптоном - вроде как демонстрировал мне, откуда взялся стиль Эрика. У него я получал своего рода вечернее образование...

На самом деле Эрик Клэптон, не говоря уже о Би Би Кинге, feedback’ом никогда не увлекался. Вот если бы Мэйолл глушил Маккартни тем же Хендриксом или Джеффом Беком, было бы логично. Но тем не менее...

Я здорово заинтересовался всем этим, пошел и купил себе Epiphone. Так что теперь я мог “завязаться” с Vox’овским усилителем и получить эффект feedback’а... Когда записывали Taxman, я взял гитару и стал наигрывать что-то с feedback’ом и прочими делами, и сказал Джорджу: “Может, сыграешь что-нибудь вроде этого?” Не помню толком, как случилось, что я сам сыграл партию гитары на записи, но, скорее всего, это был один из тех случаев, когда кто-нибудь говорит: “Почему бы тебе не сделать это самому?”

“Вместо того, чтобы тратить время на то, чтобы научить другого”, - с некоторым хорошо замаскированным ехидством продолжает журналист.

Вместо того, чтобы тратить время на то, чтобы донести идею. - не покупается на эту подковырку Пол. - Не думаю, что Джордж был очень огорчен, но когда люди говорят: “Отличное было соло на Taxman”, вряд ли ему так уж нравится отвечать - “Ну, на самом-то деле это был Пол”... Я делал это не так уж часто, всего раз или два.

Из современных басистов Маккартни выделяет Стэнли Кларка, с которым записывался на альбоме Tug Of War (Кларк играл в Somebody Who Cares и The Pound Is Sinking). Что касается гитаристов, то он, как правило, называет Эдди Ван Халена, Дэвида Гилмора и Эрика Клэптона, но всякий раз замечает, что Джими Хендрикс, конечно, стоит совершенно особняком.

На вопрос журналиста, как Маккартни отреагировал на появление новой “породы” лид-басистов вроде Джека Брюса и Джона Энтуистла, он отвечает:

Я думал, что это довольно интересно. Для меня все зависит от того, о ком именно и о какой конкретно записи мы говорим, но на мой вкус это частенько казалось слишком перегружено. Я чувствовал, что бас использовался как лид-гитара, а я не считаю, что его звук в этой роли так же хорош, как гитарный... Я таким никогда не был. Помнится, однажды я прочитал, как кого-то назвали самым быстрым басистом всех времен, и подумал: “Большое дело!” Знаете, был в Британии такой парень - думаю, и сейчас есть - по имени Берт Уидон, которого приглашали в детские телевизионные передачи. Он говорил: “А теперь я сыграю тысячу нот в минуту.” А потом брал одну струну и играл на ней действительно очень, очень быстро. Было действительно смешно. Одно дело играть быстро, но подобная слава очень недолговечна. Я скорее предпочту мелодичность или содержательность чистой скорости.

По мнению самого Пола Маккартни, в послебитловский период его игра на бас-гитаре стала менее новаторской, но тому были вполне объективные причины.

Думаю, что все было на уровне, но я не испытывал того интереса, как во времена Rubber Soul и Sgt. Pepper. Я думаю, что это было лучшее время для меня как басиста. Я мог полностью сконцентрироваться на том, чтобы сочинять песню, петь гармонии с Джоном и играть на басу - или, может быть, на фортепьяно или гитаре, или на чем-нибудь еще. Кроме этого мне почти ничего не надо было делать, и я мог направить всю свою энергию в это русло. А позднее я несколько уменьшил роль баса в пользу того, чтобы быть фронтменом. Не то, чтобы я действительно этого хотел, но больше ничего не оставалось. В “Wings” я был лидером группы, менеджером, тем и этим. У нас не было “Apple”, не было Эпстайна, не было ничего такого - все делал я сам. Это была основная головная боль.

В последующие годы Маккартни играл на бас-гитарах самых различных фирм и моделей, в том числе на Fender Jazz Bass и Yamaha BB, а сравнительно недавно (во время записи The Russian Album), он открыл для себя пятиструнный бас Wal. Этот инструмент использовался в дальнейшем и на Flowers In The Dirt (Figure Of Eight, Rough Ride (продублирован синтезатором), We Got Married).

Я один из наименее технически подкованных людей, которых можно встретить. - сказал Маккартни в своем интервью журналу Bass Player, и по случаю рассказал свой любимый анекдот из собственной жизни на эту тему.

Я зашел в музыкальный магазин в Штатах несколько лет назад (года около 87-го), и парень за прилавком сказал: “О, я тоже басист! А какие струны вы используете?”. На что я ответил: “Такие длинные и блестящие...”

Я не знаю названий моделей гитар, не знаю названий усилителей, не знаю серийных номеров. Люди говорят: “У меня есть фантастический L35” - и я говорю: “О, неужели?”. По мне это может быть и марка мотоцикла. Я просто не из таких людей. Для нас всегда были просто Vox, Hofner - я никогда не интересовался аналитической стороной дела.

Многие гитаристы и вокалисты любят старый стиль игры на басу, потому что он ДЕРЖИТ песню. Я разговаривал с Джеффом Беком и он сказал мне: “Не недооценивай себя только потому, что другие увлеклись своими перкуссионными штучками.”

При работе над песней я предпочитаю полагаться на интуицию. Все зависит от того, в хорошей я форме или нет. Если я в плохой форме, то могу продолжать до бесконечности, и все равно ничего не нахожу. И это очень выбивает из колеи. Но ведь у всех бывают плохие дни, верно? Зато если я в хорошей форме, то мне достаточно несколько раз повалять дурака с темой, чтобы найти пару действительно стоящих идей, которые я затем довожу до ума и ввожу в песню, как будто так оно и было изначально задумано. Потом я могу позволить себе некоторые вольности с отдельными небольшими фрагментами, но по большей мере стараюсь записать такую партию бас-гитары, которая подходила бы песне по ощущению. Я действительно не люблю “вылезать” из песни со своим басом. Потому что на мой взгляд, это как музыка в кино - вы не должны замечать ее. Вы должны следить за игрой актеров. Вы не должны слышать прекрасную тему из “Доктора Живаго”, потому что это означало бы, что играют в кадре не очень хорошо. Актеры должны играть так хорошо, чтобы вы могли только чувствовать музыку. И с басом то же самое. Если вы басист, то мне нравится, если вы заметили для себя что-то особенное. Но я не хочу, чтобы бас выделялся на записи больше всего остального. Я хочу, чтобы он был слышен, пожалуй, в третью очередь. Вокал должен быть на первом плане, затем гитары и барабаны, и только после этого вы должны ощутить присутствие баса.

Перевод: Jude Викторовна